Неточные совпадения
Увы, Татьяна увядает;
Бледнеет, гаснет и молчит!
Ничто ее не занимает,
Ее души не шевелит.
Качая важно головою,
Соседи шепчут меж собою:
Пора,
пора бы замуж ей!..
Но полно. Надо мне скорей
Развеселить воображенье
Картиной
счастливой любви.
Невольно, милые мои,
Меня стесняет сожаленье;
Простите мне: я так люблю
Татьяну милую мою!
Счастливая,
счастливая, невозвратимая
пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений.
Бивал он ее под конец; а она хоть и не спускала ему, о чем мне доподлинно и по документам известно, но до сих
пор вспоминает его со слезами и меня им корит, и я рад, я рад, ибо хотя в воображениях своих зрит себя когда-то
счастливой…
Ляховский с каким-то детским всхлипыванием припал своим лицом к руке доктора и в
порыве признательности покрыл ее поцелуями; из его глаз слезы так и сыпались, но это были
счастливые слезы.
Однако —
пора кончить. Кстати заговорил я о весне: весной легко расставаться, весной и
счастливых тянет вдаль… Прощайте, читатель; желаю вам постоянного благополучия.
Он целый вечер не сводил с нее глаз, и ей ни разу не подумалось в этот вечер, что он делает над собой усилие, чтобы быть нежным, и этот вечер был одним из самых радостных в ее жизни, по крайней мере, до сих
пор; через несколько лет после того, как я рассказываю вам о ней, у ней будет много таких целых дней, месяцев, годов: это будет, когда подрастут ее дети, и она будет видеть их людьми, достойными счастья и
счастливыми.
Ее краса поможет нам, Бермята,
Ярилин гнев смягчить. Какая жертва
Готовится ему! При встрече Солнца
Вручим ее
счастливому супругу.
Снегурочка, пришла твоя
пора;
Ищи себе по сердцу друга!
Я счел бы его за очень
счастливого человека, если бы знал, что он недолго проживет; но на судьбу полагаться нечего, хотя она его и щадила до сих
пор, донимая только одними мигренями.
Лопахин. До сих
пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чаи пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет
счастливым, богатым, роскошным…
Но по какой-то
счастливой случайности Александровск не увековечил еще ни одного чиновника, и улицы его сохранили до сих
пор названия слободок, из которых они образовались: Кирпичная, Пейсиковская, Касьяновская.
— Эй, Васюк, вставай! — будил Груздев мальчика лет десяти, который спал на подушках в экипаже
счастливым детским сном. —
Пора, брат, а то я уеду один…
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному восторгу Женьки, которая с горящими глазами, со
счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали от страха и прятались под кровати.
Я очень скоро пристрастился к травле ястребочком, как говорил Евсеич, и в тот
счастливый день, в который получал с утра позволенье ехать на охоту, с живейшим нетерпеньем ожидал назначенного времени, то есть часов двух пополудни, когда Филипп или Мазан, выспавшись после раннего обеда, явится с бодрым и голодным ястребом на руке, с собственной своей собакой на веревочке (потому что у обоих собаки гонялись за перепелками) и скажет: «
Пора, сударь, на охоту».
Трудно вообразить себе что-нибудь
счастливее жизни, которую на первых
порах стали вести мои возлюбленные в своем уединенном флигельке на Петровском бульваре.
Встреть моего писателя такой успех в
пору его более молодую, он бы сильно его порадовал; но теперь, после стольких лет почти беспрерывных душевных страданий, он как бы отупел ко всему — и удовольствие свое выразил только тем, что принялся сейчас же за свой вновь начатый роман и стал его писать с необыкновенной быстротой; а чтобы освежаться от умственной работы, он придумал ходить за охотой — и это на него благотворно действовало: после каждой такой прогулки он возвращался домой здоровый, покойный и почти
счастливый.
— Нет, даже легко!.. Легко даже! — воскликнул Вихров и, встав снова со стула, начал ходить по комнате. — Переносить долее то, что я переносил до сих
пор, я не могу!.. Одна глупость моего положения может каждого свести с ума!.. Я, как сумасшедший какой, бегу сюда каждый день — и зачем? Чтобы видеть вашу
счастливую семейную жизнь и мешать только ей.
Полнота окончательно погубила и то последнее, что сохраняется красивыми женщинами от
счастливой молодой
поры.
Умиленный этими похвалами, Родион Антоныч даже пощупал свою «
счастливую» голову, которая до сих
пор шла за самую обыкновенную.
Папенька в ту
пору говорили, что будто бы генерал, который за меня сватался, пьют очень много, однако разве не встречаем мы многие примеры, что жены за пьяными еще
счастливее бывают, нежели за трезвыми?
Это уныние приведет к нулю всю работу мысли; оно парализирует возможные решения, заслонит возможные перспективы и будет лишь безнадежно раздражать до тех
пор, покуда
счастливый случай не подвернет под руку Краснохолмского купца или всероссийского бесшабашного советника.
Она села подле него, начала говорить о будущем и мало-помалу оживилась. Она представляла
счастливую картину семейной жизни,
порой шутила и заключила очень нежно...
Не удалась одна любовь, оно только замирает, молчит до другой; в другой помешали, разлучили — способность любить опять останется неупотребленной до третьего, до четвертого раза, до тех
пор, пока наконец сердце не положит всех сил своих в одной какой-нибудь
счастливой встрече, где ничто не мешает, а потом медленно и постепенно охладеет.
Эта таинственность только раздражала любопытство, а может быть, и другое чувство Лизы. На лице ее, до тех
пор ясном, как летнее небо, появилось облачко беспокойства, задумчивости. Она часто устремляла на Александра грустный взгляд, со вздохом отводила глаза и потупляла в землю, а сама, кажется, думала: «Вы несчастливы! может быть, обмануты… О, как бы я умела сделать вас
счастливым! как бы берегла вас, как бы любила… я бы защитила вас от самой судьбы, я бы…» и прочее.
Долго ли продолжался этот моральный
порыв, в чем он заключался и какие новые начала положил он моему моральному развитию, я расскажу в следующей, более
счастливой половине юности.
— Ночь лимоном пахнет! — повторяла и она за ним полушепотом, между тем как Тверская и до сих
пор не пахнет каким-нибудь поэтическим запахом, и при этом невольно спросишь себя: где ж ты, поэзия, существуешь? В окружающей ли человека
счастливой природе или в душе его? Ответ, кажется, один: в духе человеческом!
— Я, что ли, знаю! я, что ли, кузов-то строила! — на первых же
порах обрезала она его так, что он понял, что отныне расчеты на
счастливое соединение роли прелюбодея с ролью постороннего наблюдателя результатов собственного прелюбодеяния окончательно рухнули для него.
Да, наверное, оставалось… Душа у него колыхалась, как море, и в сердце ходили чувства, как волны. И
порой слеза подступала к глазам, и
порой — смешно сказать — ему, здоровенному и тяжелому человеку, хотелось кинуться и лететь, лететь, как эти чайки, что опять стали уже появляться от американской стороны… Лететь куда-то вдаль, где угасает заря, где живут добрые и
счастливые люди…
Но помпадур ничего не замечал. Он был от природы не сентиментален, и потому вопрос, счатливы ли подведомственные ему обыватели, интересовал его мало. Быть может, он даже думал, что они не смеют не быть
счастливыми. Поэтому проявления народной жизни, проходившие перед его глазами, казались не более как фантасмагорией, ключ к объяснению которой, быть может, когда-то существовал, но уже в давнее время одним из наезжих помпадуров был закинут в колодезь, и с тех
пор никто оттуда достать его не может.
— Я и Федор богаты, наш отец капиталист, миллионер, с нами нужно бороться! — проговорил Лаптев и потер ладонью лоб. — Бороться со мной — как это не укладывается в моем сознании! Я богат, но что мне дали до сих
пор деньги, что дала мне эта сила? Чем я
счастливее вас? Детство было у меня каторжное, и деньги не спасали меня от розог. Когда Нина болела и умирала, ей не помогли мои деньги. Когда меня не любят, то я не могу заставить полюбить себя, хотя бы потратил сто миллионов.
Он чувствовал себя
счастливым и гордым, если
порой ему удавалось распорядиться за свой страх чем-нибудь в отцовском деле и заслужить одобрительную усмешку отца.
Сколько тяжелых разочарований на первых же
порах, в весенние месяцы, когда так хотелось быть
счастливым!
Скоро нас выпустили на траву. С этой
поры я узнал новые радости, которые мне заменили потерю любви моей матери. У меня были подруги и товарищи, мы вместе учились есть траву, ржать так же, как и большие, и, подняв хвосты, скакать кругами вокруг своих матерей. Это было
счастливое время. Мне всё прощалось, все меня любили, любовались мною и снисходительно смотрели на всё, что бы я ни сделал. Это продолжалось не долго. Тут скоро случилось со мной ужасное. — Мерин вздохнул тяжело-тяжело и пошел прочь от лошадей.
— Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику. Дай мне поцеловать твои руки, не отнимай их от моего рта до тех
пор, пока последнее дыхание не отлетит от меня. Никогда не было и не будет женщины
счастливее меня. Благодарю тебя, мой царь, мой возлюбленный, мой прекрасный. Вспоминай изредка о твоей рабе, о твоей обожженной солнцем Суламифи.
На первых
порах граф принимался как бы действовать и даже много говорил; но тут же нежданно умолкал и удалялся, очевидно чем-то неудовлетворенный. Мысли ли его были не поняты как следует или действия не оценены по справедливости, — только он переходил от одного
счастливого случая к другому, не сделав себе в конце концов, что называется, карьеры, — если не считать, конечно, нескольких звезд на груди и видного придворного чина.
Я уехал тогда от брата рано утром, и с тех
пор для меня стало невыносимо бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как
счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!
До сих
пор говорю с чужих слов — теперь перехожу к личным наблюдениям, которые были
счастливее.
— В самом деле
пора. Мальчишка набегался за день, поневоле спать захочет. Ну, Бесприютный, прощай. Спокойной ночи, ребята,
счастливый путь!
Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той
поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
В феврале месяце писали из Ковно в «Slowie»: «Едва лишь несколько месяцев прошло с тех
пор, как перестали употреблять водку, а благие плоды этой
счастливой перемены в народе уже чувствуются самым осязательным образом: цена жизненных продовольствии понизилась значительно, нищенство стало гораздо меньше, казенные повинности уплачиваются исправнее, население нашей губернии находится в самом вожделенном здоровье.
А всё хочу свободной волею
Свободного житья,
Хоть нет звезды
счастливой более
С тех
пор, как за́пил я!
Но уж не та теперь
пора;
Где был заветный лес Дианы,
Там слышны звуки топора,
Грохочут вражьи барабаны;
И всё прошло; нигде следа
Не видно Греции
счастливой,
Без тайны лес, без плясок нивы,
Без песней пёстрые стада
Пасёт татарин молчаливый…
Между тем к концу первого месяца
счастливый и столь облюбленный муж стал
порою задумываться…
Долго еще говорила Гуль-Гуль о своем муже, гордая и
счастливая, с полным сознанием его правоты. Если до сих
пор я восторгалась бесстрашием и смелостью бека-Джамала, то теперь я невольно преклонялась пред благородством и величием его души.
И мрачные до сих
пор вести, разлетавшиеся с быстротою молнии по рукодельной, классной и зале, по длинным коридорам, столовой и кухне, сменились наконец радостными, светлыми и
счастливыми.
У покосившихся ворот, под нависшею ивою, стоит девушка и, кутаясь в платок, слушает говорящего ей что-то мастерового; мне нравится ее открытая русая головка, нравится
счастливый, смеющийся взгляд исподлобья, который она
порою бросает на собеседника.
Орловский. Тоска у меня, понимаешь ли — господи! Не выдержал. Вдруг слезы брызнули из глаз, зашатался и как крикну на весь двор, что есть мочи: «Друзья мои, люди добрые, простите меня ради Христа!» B ту же самую минуту стало на душе у меня чисто, ласково, тепло, и с той
поры, душа моя, во всем уезде нет
счастливей меня человека. И тебе это самое надо сделать.
Вновь прибывший казался не менее растроганным, нежели Фридрих Адольфович. Он ласково трепал по плечу Гросса, называл его «милым Фриценькой» и смотрел на него радостными,
счастливыми глазами. Потом, когда первый
порыв восторга понемногу утих, господин Гросс подвел незнакомца к детям и проговорил дрожащим от волнения голосом...
У одного Егора Никифорова
порой в глазах светилась грусть, когда он смотрел на
счастливые лица обитателей высокого дома. Он старался скрыть эту грусть, это томящее его предчувствие стерегущего высокий дом несчастья от окружающих, и это было для него тем легче, что эти окружающие,
счастливые и довольные, не замечали странного выражения его глаз, а, быть может, приписывали его перенесенным им страданиям на каторге и в силу этого не решались спросить его.
Оба супруга живут еще до сих
пор вместе и кажутся
счастливыми.
— Я вдов. Счастье, какого я был удостоен, было так полно и велико, что не могло быть продолжительно, но я о сю
пору счастлив воспоминанием о русской женщине, которая находила себя со мною
счастливою.